Вернись, а то убью! - Страница 91

И одновременно следя краем глаза за напарницей, расстроенно теребящей свой рукав.

— Привет! Король будет через пять минут.

Вошедшие последними члены суда, лорд Тайнери, секретарь и несколько сыскарей занимают свои места.

Ну же, Клара поторопись, у тебя осталось пять, нет, уже четыре минуты.

— Трактирщик оказался не при чем, — сердито бурчит магиня, — записки для Терона присылала его бабушка, Еуджиния де Трасль. Её должны были доставить утром, вечером у сыскарей не было разрешения на арест миледи, сам знаешь, знатный род.

Знаю и давно возмущаюсь таким порядком. Хотя и понимаю, откуда он взялся. Это они сами, знатные милорды, приняли когда-то такие законы, чтобы оставить себе или потомкам лазейку для безнаказанного ухода от наказания.

Хотя, если рассуждать просто и логично, эти правила сразу не выдерживали никакой критики. Ну, причем тут имя и заслуги предков, когда человека собираются призвать к ответу за его собственные скверные деяния?

— Ты не удивлен?

— Почти нет, — тяжело вздохнул я, — если судить по её дочерям, воспитание Терона ей никак нельзя было доверять.

Вот теперь все наконец встало на свои места. Миледи не могла не знать, что Норен — королевское око, слишком долго он прожил в тех местах и слишком многим помогал. И когда кто-то из слуг или соседей поделился со старой леди новостью, что делом о пропаже девчонки огородника Кушира занялся королевский служащий, старуха перепугалась до смерти. И послала любимому внуку предостерегающую записку. Наверняка она надеялась, что Терон просто уедет подальше, к месту своей службы, но свежеиспеченный сержант отлично понимал, что куда бы он ни уехал, это всего лишь временная отсрочка. Правда, непонятно, почему он не выбрал более простой путь, не женился на влюбленной дурехе, но об этом мы теперь наверняка не узнаем никогда.

— Доброе утро, — плюхаясь в свое кресло, приветствовал всех Торрель, и я сообразил, что погрузившись в размышления, пропустил приход королевской четы.

— С кого начнем? — лорд Тайнери испытующе смотрит на меня, и по его взгляду я понимаю, чего они от меня ждут.

Чистосердечного признания в содеянном. А вот зря надеетесь, я ничего плохого не совершил, и говорить мне пока нечего.

— Если миледи де Трасль уже доставили, то с её допроса.

Все замерли, определяя для себя степень моей наглости.

— У ковена есть вопрос к Грегу Диррейту, — ну надо же, сегодня место Леона занял магистр Энилий.

— Задавай, — сухо кивнул король, и я понял, что его уже успели ввести в курс дела.

— Вчера вечером из камеры исчезла подсудимая, ведьма Сахта. Дежурный объяснил, что последним в камеру вошел королевское око Грег Диррейт. Предупредив, что пришел ненадолго. А потом исчез вместе с ведьмой.

— Грег? — Торрель старательно не смотрит мне в глаза, делая вид, что нашел очень интересные сведения в лежащих перед ним свитках.

— Да, дежурный все верно сказал, — и не думая отпираться, мило улыбаюсь я присутствующим, — мне действительно казалось, что управлюсь быстро. Увы, не получилось.

Я демонстративно, вздохнул, делая вид, что не замечаю нехорошо прищуренных глаз Торреля. Все, пожалуй, больше тянуть нельзя, иначе мало мне не покажется.

— Но для того, чтобы рассказать вам все подробнее, мне нужно разрешение.

— Именно так я и подумала, — с облегчением выдохнула Элессит, — ты сделал это по совету духов?

Я только молча кивнул, в душе торжествуя победу.

— Духи, — а король-то уже очень уверенно обращается к своим зеленым родственникам, — вы не могли бы ответить, что случилось?

— Грег попросил совет и высказал нам свои подозрения насчет намерений ведьмы. Мы попросили привести её к нам и убедились, что он прав, — возникший среди листиков дух, на мой взгляд, сегодня как-то бледноват, — и сейчас Сахта у нас. Цветок решил повернуть ей жизнь.

— О боги, — охнула королева, — намного?

— Не очень, — уклончиво ответил древень и исчез, считая, что сказал достаточно.

— Как это… повернуть жизнь? — в настороженной тишине опасливый вопрос короля прозвучал набатом.

— Иногда… случается, что хороший человек случайно свернет с истинного пути, — как хорошо, что Элессит намного больше меня общалась с духами, я до сих пор не знаю таких подробностей, — но, несмотря на все проступки, остается в душе таким же добрым и чистым. Вот тогда цветок может, в виде исключения, повернуть его жизнь. Снимет постепенно слой за слоем все прожитые годы, до того момента, когда была совершена роковая ошибка. А чтобы никто случайно не напомнил, и не нанес вреда измененному, он получает новое имя…

— А как же мы узнаем… — возмутился Сарен Жерад и тут же стушевался под осуждающими взглядами задумавшихся магов.

— На все вопросы вместо ведьмы ответит цветок, он теперь обрел ее память, — авторитетно заявила Элессит, — но меня интересует другое, как ты догадался… что она задумала?

— Мы же жили рядом несколько дней, — вздохнул я, на ходу приходится изобретать оправдания собственной интуиции, — и у ведьмы не было причин скрывать свои привычки. Она отлично знала, как положено есть печенье и никогда не взяла бы его вилкой. Я заметил, как некоторые маги вчера насмешливо на нее поглядывали во время чаепития, но сразу не догадался, почему она так себя ведет. А потом решил спросить духов… и они подтвердили, что Сахта чем-то намазала ногти. Сами знаете, в моем доме от них ничего нельзя скрыть.

— А нам сказать ты не мог? — обиделась Клара.

— Когда я все понял, тебя и Леона уже не было. Но даже если бы и сказал, что вы могли сделать? Сахта не истеричка, и раз она задумала свести с жизнью счеты, все равно улучила бы момент, — больше не притворяясь наивным лопушком, с сожалением смотрю на наставницу, никак не желающую поверить, что нашлась сила, более всемогущая, чем ковен.